В галерее «Эстетика» открылась персональная выставка картин Любови Никулиной – саратовской художницы, принадлежащей к старшему поколению, но ставшей известной относительно недавно (художественное училище она окончила в середине 1990-х, а членом Союза художников стала в 1998-м). На выставке (уже второй по счету в «Эстетике») представлены натюрморты, пейзажи и жанровые работы с сюжетами из саратовской жизни. Сейчас произведения художницы уже находятся в музеях и коллекциях России и ряда зарубежных стран. А персональные выставки проходили не только в Саратове, но и в Москве и Санкт-Петербурге.

Путь художника Любовь Сергеевна выбрала не сразу. В ее жизни было и не очень-то сладкое «босоногое» деревенское детство, пришедшееся на 1950-начало 1960-х годов, и учеба на историческом факультете СГУ. Затем – долгая (почти полтора десятилетия) преподавательская работа, рождение детей, позднее (почти в 40 лет) поступление в художественное училище, по окончании которого она тут же стала активной участницей различных выставок.

– Люба Никулина окончила отделение дизайна, но дизайнером не стала, – отметил традиционный гость презентаций «Эстетики», критик-искусствовед и завотделом русского искусства Радищевского музея Ефим Водонос. – И я знаю многих саратовских художников, которые учились на дизайнеров, но стали живописцами. Дело в том, что бывшие дизайнеры, ставшие живописцами, пользуются большим спросом у покупателя, потому что их произведения легче приспосабливаются к интерьеру – офисному или домашнему. И глядя на картины на этой выставке, понимаешь, что они вполне могут украсить любую квартиру. 

Говоря об особенностях творчества художницы, искусствовед отметил, что это «не списывание с натуры»:

«На этикетке написано «2014 год», а на полотнах изображено уже лето. Это или зрительная память, или работа по предварительным этюдам, заготовкам. Иногда пользуются и фотографией, я ничего в этом дурного не вижу. Когда художники остались один на один со стихией рынка, выдержали не все. Многие ушли в чисто оформительскую работу, талантливые живописцы вдруг стали расписывать камины и т. д. А вот Люба каким-то образом нашла дорогу к зрителю, и дай ей Бог и дальше двигаться по этому пути». 

Недавно избранный председатель Саратовского отделения Союза художников России Николай Бунин подарил художнице новенький холст и вспомнил, как саратовские живописцы и скульпторы обживали свои мастерские на Советской улице, в чем непосредственное участие приняла и Любовь Сергеевна.

«Отопления не было, многое приходилось делать самим, – рассказал он. – Люба сама делала себе мастерскую. И в творчестве она не останавливается, все время идет вперед, как бы ей ни было тяжело. «Цветочки» и «пейзажики» в ее творчестве сменились многофигурными композициями». 

Художник Алексей Чусляев, знакомый с Никулиной еще со времен учебы в художественном училище, также отметил ее трудолюбие и индивидуальность:

«Любовь Сергеевна регулярно делает выставки, и каждый раз работы не повторяются – все время новый их блок. Она не похожа на тех творцов, которые написали в начале жизни стихотворение и всю жизнь живут за его счет». 

Любовь Сергеевна поблагодарила пришедших на выставку, после чего, взяв на руки двухлетнюю внучку Сашеньку (та очень не хотела расставаться с «бабулей»), ответила на вопросы журналиста «РИАСАР». 

– В основном здесь представлены работы последних лет, – рассказала она. – Вот портрет девочки на входе – ему лет восемь, а остальное все новое. Выставка проходит – все работы расползаются. И чтобы провести новую, я вынуждена заново все писать. Теперь перешла на более крупные полотна. На маленьких стало тесно. Почувствовала, что не выкладываюсь, не могу реализовать все те замыслы, которые мне бы хотелось. http://1position.com.ua

– Многие уже отметили, что у вас появились многофигурные композиции, стало больше людей…

– Да, я как раз пошла в «жанр», давно мечтала об этом. А «цветочки» – вроде фона. Раньше я очень боялась переступить эту грань, это ведь не так просто. Хотя такие работы у меня тоже были. Например, балерин наш музей покупал, что-то даже в Нью-Йорк ушло, коллекционерам. Но это были отдельные работы. Раньше я писала в стиле импрессионизма, а сейчас как-то потянуло к реализму...

– В наши края заглядывают коллекционеры из Нью-Йорка?

– Наши люди везде есть. И Ефим Водонос приводил однажды ко мне, и Лев Горелик с этим очень основательно помогал, и сам тоже покупал. В банке, где моя выставка была, все работы купили. Близкая подруга увозила работы в США. В Сан-Диего еще одна женщина заказывала мне работы, потом делала из них выставку.

– Вы много лет занимались преподаванием…

– Сейчас я свободный художник, хотя у меня есть отдельные ученицы. Раньше была детская студия в Доме ученых. В 1998 году вся студия, человек двенадцать, ушла ко мне в мастерскую на Советской улице, где и заканчивали учебу. Теперь все уже выросли, выучились – кто-то стал художником, а кто-то ушел в другие сферы. Многие уехали из Саратова, но связь поддерживаем до сих пор.

– А пишете с натуры или по фотографии?

– Бывает, и с натуры, бывает, и по фотографии. А иногда комбинирую и то, и другое. Но фотограф я аховый, да и фотоаппарат у меня с очень ограниченными возможностями. Главное – чтобы между картиной и зрителем возникала единая волна ощущений. И если эта волна совпадает, то значит картина этого человека.

– Получается, Вы и художник, и фотограф. Как отвечаете себе на вопрос о разнице между этими видами искусства?

– Фотограф очень сильно зависит от натуры. Сколько бы он душу ни вкладывал в работу, это более механическая штука. И тут не оживишь, «механика» все равно чувствуется. Но владеть фотографией художнику, конечно, полезно. Как и фотографу – художественным ремеслом. Главное, чтобы не было фальши. Если артист выходит на сцену и играет «изнутри», вживается в своего героя, сразу видишь, что он живет этой жизнью. А если фальшивит, как бы он ни старался, это тоже сразу видишь. Зрителя обмануть нельзя.