Восприятие

Глаза Мона Лизы несут в себе блеск и влажность, присущие обычно живому человеку, но никак не картине. Вокруг глаз отсветы естественной фактура кожи и еле заметные волоски, мастерски добавленные ее создателем. Ресницы растут где гуще, где реже и расположены соответственно порам кожи. Через нос, как кажется постоянно пробегает внутрь-наружу струйки воздуха. Рот в одно мгновение слегка приоткрыт, в другое плотно сомкнут, кажется живой плотью. В углублениях шеи, слева, в месте сонной артерии, при внимательном взгляде можно увидеть биение пульса.

Картина эта — яркое доказательство использования хитроумных и новаторских способов, что применил художник. Самое интересное, что происходит в головах зрителей, тысячами и тысячами приходящих изо дня в день в Лувр, чтобы посмотреть на пристальный взгляд запечатанный в холсте.

Несколько столетий чудо картины с названием Мона Лиза побуждает к препарированию тайны изображения. Бесконечные версии летят в полотно, разбиваясь о молчаливо смотрящее оттуда существо, спокойно глядящее в глаза каждому пришедшему посмотреть на нее человеку.

Не существует на свете персонажа, о котором человек написал бы такое количество глупостей. Если бы природа, с которой был списан лик существа на картине обладала слухом или разум, она бы удивилась. Как удивился бы и художник ее создавший, я уверен, что Да Винчи ставил для себя гораздо более скромные задачи — подарить плоти вечность, одухотворить мгновение, сделать мгновение вневременным.

Вечность, подобна краскам для великого творения, смешиваются в гамму переливов времени, в контексте которого мы все проживаем свои жизни.

Мужчины и образ

Английский искусствовед Уолтер Патер в своем эссе 1867 года описывает картину, как мифическое воплощение вечной женственности, что старше скал, которая умирала множество раз и знает тайны загробного мира. Та, чье молчание будет вечно, пока будет жив последний из зрителей, способный воспринять непостижимое таинство.

Наш соотечественник Абрам Эфрос интерпретирует картину так: музейный сторож, не отходивший от этой картины, хранит уже не портрет человека, но изображение некого получеловеческого, полузмеиного существа, не то улыбающегося, не то хмурого, господствующего над хладным, голым, утесистым пространством, распахнувший свою пасть за спиной.

Можно с уверенностью сказать, что никто за столетия не решил загадку ее создателя, картина словно Сфинкс, не задающий вопросов, хранит секрет в своем многовековом молчании.

Великий психоаналитик Зигмунд Фрейд, рассуждал о картине так: никогда ранее смертный мастер не выражал непостижимость женственности так сильно и так точно, нежность и скотство, скромность и неутолимое сладострастие, великая тайна сердца, ежесекундно осознающая себя, оставляя другим лишь созерцать блеск ее непостижимости.

Мужчины такие романтики, такие поэты. Их хлебом не корми, а дай напридумывать образы вокруг женщин, и начать рядить их во всякие запутанные и сшитые тайнами концепции. И все это, только ради того, чтобы сладострастно и медленно раздевать их, петелька за петелькой, узелок за узелком, высвобождая от пуд, придуманных ими самими загадок.

Я думаю, загадка картины проще, и связана она с привязкой к изображенной личности ее создателя. Привязанность эту, трудно назвать любовью, тем не менее, что это за творение, если мастер сам не способен в него влюбиться.

Главным вопросом картины является лишь один — почему Да Винчи затягивал работу над ней так долго?

Источник: https://zen.yandex.ru/media/vovlab/mona-liza-tainy-vospriiatiia-5e0454978f011100ae3d0480