Музейный век
Самая близкая нам эпоха - это полвека ее работы на посту директора одного из лучших музеев не только России, но и мира. Во многом тем ГМИИ им. А.С.Пушкина, который мы знаем, музей стал благодаря Ирине Александровне, назначенной директором музея в 1962 году. Это она привезла "Джоконду" в Москву. Первая выставка Александра Тышлера (1966) в ГМИИ им. А.С.Пушкина открылась благодаря Ирине Александровне. Первую выставку Пикассо в Москве сделала тоже она. И на выставку "Москва - Париж" (1981) очереди тоже стояли в ГМИИ имени А.С.Пушкина. Собственно, она делала невозможное - пробивала "железный занавес", строила мосты культуры в разгар "холодной войны", когда "ястребы" по обе стороны занавеса делали ставку на гонку вооружений и ракеты с ядерными боеголовками.
Елена Якович, снявшая документальный фильм о жизни Ирины Александровны, рассказывала "РГ" в 2017 году, о том, как спросила Антонову, как вообще ей могло прийти в голову "попросить привезти" Джоконду. Антонова ответила: "Ну, я ее долго отслеживала. В какой-то момент узнала, что она на выставке в Японии. Пришла к Фурцевой и предложила: "А как хорошо бы "Джоконду" в Москве показать. Она же все равно будет лететь из Японии в Париж над Россией. Вот бы уговорить французов посадить самолет в Москве!".
Конечно, у Антоновой были свои отношения с Екатериной Фурцевой, основанные на доверии. Но едва ли не важнее то, что отношения, построенные на доверии и любви к искусству, она выстраивала не только со своим министерским начальством, но и с руководителями крупнейших музеев мира.
Как говорил художник Борис Мессерер "РГ", "Я всегда восхищался умением Антоновой вести переговоры. Говорит она, как правило, на языке той страны, с музеями которой договаривается. У нее свободный немецкий, французский, итальянский... Она впечатляет не только достоинством, но предельным вниманием к отбору вещей, их представлению. Она всегда точно знает, чего хочет. Она ясно мыслит и ясно излагает. Это такая императрица от искусства... Ее роль в организации выставок огромна. Какие бы ни были правительственные договоренности, работы дают в конкретный музей. А когда речь идет о мировых шедеврах, значима не только сумма страховки, но и человеческое доверие".
"Декабрьские вечера", которые в этом году должны были бы открыться сегодня в 40-й раз (если бы не пандемия), были ее детищем. Ее и, разумеется, Святослава Рихтера. Сама она об этом говорила так: "Эти вечера стали возможны в музее благодаря такой совершенно исключительной и звездной дружбе, которая была между этим великим музыкантом нашего времени и музеем. Святослав Теофилович пригласил меня во Францию на музыкальный фестиваль в Туре в июне 1981 года. Меня поразил весь этот замысел. И я задала ему вопрос: "Почему он не сделает в России нечто подобное?". Он тогда как-то недоуменно, подняв брови, сказал: "А где же?". А я ему сказала: "Как где? В Музее изобразительных искусств имени Пушкина". Эта идея ему понравилась, и в этом же году мы наметили первую программу и сделали ее у нас в музее. Но с самого начала мы решили, что это будут не просто концерты в музее, что делают сотни музеев мира, это будет некий сплав пластического искусства и музыки, то есть попытка превратить нашего зрителя в слушателя, тем самым расширить сферу его эстетического восприятия".
Широта ее собственного эстетического восприятия определялась другой эпохой - довоенной и временем 1920-1930-х годов, на которые пришлись ее детство и ранняя юность. Наверное, Антонова была последним "ифлийцем" - в знаменитый Институт философии, литературы и истории (ИФЛИ) она поступила накануне войны, позже ИФЛИ был присоединен к МГУ, и Ирина Антонова заканчивала уже отделение истории искусств. И, наверное, она была последним человеком, для которого Музей нового западного искусства на Пречистенке, где были объединены коллекции Сергея Щукина и Ивана Морозова, был живым воспоминанием. Настолько живым, что в 1974 года она готова была конфликтовать с руководством ради того, чтобы показать в залах ГМИИ им. А.С.Пушкина находившиеся в запасниках части коллекций западной живописи, пришедшие в ГМИИ им. А.С.Пушкина после расформирования в 1948 году Музея нового западного искусства. Она готова была написать заявление об уходе, если бы ей отказали в возможности показывать в ГМИИ им. А.С.Пушкина первоклассные вещи Матисса, Ренуара, Гогена. Настолько живым, что идея возрождения Музея нового западного искусства была дорога ей и в 2013 году, и она говорила о ней повсюду.
неджере" - даже высочайшего класса. Разумеется, она была эффективным, как сейчас сказали бы, руководителем. И весьма жестким. Хореограф, режиссер, танцовщик Владимир Васильев говорил в интервью "РГ" о ней как о "железной леди музея", и "очень жестком человеке, несмотря на все свое женское обаяние и изящную миниатюрность": "В этой женщине удивительно много от сильного волевого мужчины. У нее есть качество, которое очень показательно для профессионалов. Она не терпит равнодушия, безразличия к делу, халатности. И вот это она очень жестко пресекает. Без малейшей грубости, но предельно жестко. Иногда потом сама мучается, что так поговорила". Но все же, все же… Не хочется говорить о ней как менеджере. Она была птицей другого полета. Той, для которой искусство никогда не было средством, но было высшей ценностью само по себе.
Сама иду на свой свет
Целую эпоху - даже в измерении мирового искусства. И за эти годы Ирина Антонова составила о самых важных жизненных ценностях свое независимое от общепринятых стандартов мнение. О гениальности, которая рождается на земле. О смирении, которому не стоит подражать. О роскоши, которая вовсе не нужна, если не имеет границ. И о том, почему до 90 лет она вообще не думала о смерти.
Сегодня ее слова звучат как завещание. Вот несколько фрагментов из беседы с ней.
О законе одаренности
"Политизировано ли искусство? Это очень размытое и конъюнктурное мнение. Искусство Микеланджело, которое работало на Папу Римского, оно было политизировано или нет? Когда он расписывал потолок Сикстинской капеллы, он отражал мнение Папы? Ну нет, конечно!
Закон одаренности пока не открыт. Но я не думаю, что это капает с неба. С неба много что капает. Одаренность - это сочетание чего-то непостижимого в человеке".
О вере
"Сколько на свете горя, зла и несправедливости... Кому это надо? Если это разрешает делать Бог, который олицетворяет справедливость и правду, то зачем ему так корежить мир? Для чего? И вообще зачем человек рождается с этим набором дурных способностей? Совершать гадкие поступки и творить отвратительные дела. Зачем и кем придумана такая система? Нас уверяют, что Бог всемогущ, если это так, тогда он же может по-другому мир сложить? Я не понимаю зависимости жизни от кого-то всемогущего.
Я не воинственный атеист, я размышляющий, думающий человек. Это разные вещи. Скажем так, за свои девяносто с лишним лет я не нашла подтверждения тому, что Бог существует. Как бы было хорошо, чтобы в жизни было к кому обратиться. Но пока не к кому".
О комнатах несчастья
"Понимаете, мы умрем, наша плоть истлеет и все. В этом нет у меня никаких сомнений. В бессмертие души я не верю. Но есть одно существенное "но". Надо что-то оставить после себя. Это очень важно. Надо сделать какой-то вклад.
Если ты озабочен только сегодняшним днем и тебе надо жилье в пятьдесят комнат, то это один вопрос. Ну зачем человеку дом в пятьдесят комнат? Я так и не смогла это понять.
Когда у человека пятьдесят комнат, это говорит о неправильном понимании того, для чего он родился. Он и родился для этих пятидесяти комнат, чтобы их обставлять, убирать и украшать. Это же страшно непродуктивная жизнь".
О непродуктивности смирения
"Мне близки принципы порядочности, добра, желания сделать добро другим, не делать зла. Смирение мне не нравится, понимаете, оно не дает возможности развиваться. Нельзя превращаться в полное послушание. Человек должен быть внутренне активен, смирение как модель поведения не достойна подражания. Человек должен развивать свое тело, душу, знания, талант. А смиренному это невозможно".
Об уроке справедливости
"Запомнила урок справедливости, который я получила от своего сына. Когда он учился в первом классе, мне позвонила его учительница и сказала: "Ваш сын ведет себя неправильно". Оказалось, что учительница поставила в угол девочку за какой-то проступок. Боря вышел из-за парты и встал рядом с ней. Она ему сказала: "Борис, я же тебя не ставила в угол", он ответил одним словом "несправедливо" и продолжал стоять.
Вот это очень говорящий маркер, как человек понимает справедливость и как он борется с несправедливостью".
О своей природе
"Моя природа, вероятнее всего, это генетика. Моя мама прожила сто лет и пять месяцев и умерла на ходу. Она до последнего дня читала газеты пачками, я вечером приходила домой, она мне говорила: "Ты это обязательно прочитай, а на это не трать время". Она работала наборщицей в типографии.
Помню, как по площади шли, чеканя шаг, строгие ряды красноармейцев. Я на них смотрела в окно. Еще помню детский сон: ряды этих красноармейцев, за ними идет мама. Потом ряды уходят, и мама исчезает. Было ощущение ужаса и сильной тревоги от того, что мама уходит. Ощущение глубокого одиночества было присуще мне с ранних лет".
О двух самых важных делах
"У меня в жизни есть два дела. Одно из них мое личное и связано с моим сыном. Оно никого не касается. И это самое главное дело. Мой сын болен и не сможет жить после меня...
Второе дело - это музей. Когда я сюда пришла, тут был один дом, одно здание, а сейчас целый комплекс стал, целый организм. Главное, чтобы он не превратился в дешевый шоу-центр".
О маяках
"Маяки? Нет у меня внутри никаких маяков, я буду цинична, но я сама себе маяк. Сама иду на свой свет, понимаю, что его осталось немного, и понимаю, что он обречен погаснуть. Я должна доверять себе, своему опыту и постараться по мере сил сделать все, что я считаю важным. Жизнь люблю по-прежнему!".